Записки командира психодоминатора

( Какая мерзость! )Этот ад создан сидящим на нашей шее начальством, начальством нерусским и русских ненавидящих, которое испытывает к этой стране и её населению ненависть, презрение и желание всё тут убить и изгадить. Единственное, что сдерживает его — это необходимость делать зло по возможности незаметно, постепенно и выдавая его за явления природы и «русское разгильдяйство».

( И они стараются! )

Ну да ладно, это всё реальность. А теперь, наконец, мечта. О мире, в котором мне лично хотелось бы жить.

…Я закрываю глаза и вижу чугунный шар, врезающийся в бочину облезлой хрущёвки. Звука не слышно, его заглушают взрывы на Хорошёвском шоссе: советские брежневки превращаются в труху. Там будут стоять особняки, воссозданные по сохранившимся чертежам XIX века — из числа уничтоженных советскими.

Решение приняла Комиссия по Восстановлению ещё три года назад, но много времени заняло расселение. Впрочем, самих расселенцев было немного: после ликвидации диаспоральных бизнесов и новой паспортизации выяснилось, что в Москве живёт не так уж и много народу. А когда столицу Русской Республики вернули во Владимир, так и вовсе немноголюдно стало. Но всё-таки дома старые, заселённые ещё с семидесятых. В «инвестиционном жилье» ельцинско-путинской эпохи большая часть квартир оказались пустыми.

Я смотрю под ноги. Улица ровная, сверху — слой неубиваемого покрытия с резиновой крошкой, ниже — железобетонные плиты, стянутые стальными тросами. Технология известна с шестидесятых, но нерусь ставила везде асфальт, чтобы он трескался. Эти дороги простоят ещё полвека. Жаль, поторопились — в новых русских городах уже перешли на пластик.

Спотыкаюсь. Поднимаюсь. На светлых брюках — влажное пятно: недавно прошёл дождь. Ничего, высохнет. В Москве чисто. Грязь там, где ей и место — под покрытием. Или в ливнёвке. Газоны есть, но они опущены на тридцать сантиметров ниже уровня покрытия.

Иду вдоль стены дома. В нише — мраморный бюст поэта Веневитинова. В этом доме жил крупнейший русский специалист по малым поэтам пушкинской эпохи. Точнее, не в этом — здесь стоял маленький жёлтый домик «немецкой» постройки. Но сейчас он воссоздан. Чтобы его восстановить, пришлось убрать «точечную застройку» и ещё кое-какое дерьмо, натыканное здесь ельцинскими и путинскими. Впрочем, убирать пришлось бы по-любому: эти уродливые здания не соответствуют новым ГОСТам. И всё-таки ниша с бюстом и мраморной доской очень уместна. Как и название улицы — теперь это улица Веневитинова. А при советских это был «Проектируемый проезд номер 6084» (было ещё и такое издевательство — улицы с такими вот названиями).

Иду мимо вывесок. Рюмочная «Тмин» — крохотное заведение на два стоячих столика, где подают чудесный тминный полугар своего приготовления. Лавочка мясника — можно оставить заказ, робот-мультикоптер принесёт стейк прямо в окно. Но мне не нравятся их стейки, предпочитаю травяной откорм, прохожу мимо.

Проезжает белая машина, оставляя за собой лёгкий аромат чего-то технического. Морщусь. Двигатели внутреннего сгорания запретили в городах ещё три года назад, только электричество и водород. А это что тут ездит? Снимаю телефоном номер и электронную метку: дома посмотрю, что за тачка.

Ещё один маленький аккуратный домик. Отделение «Русского союза». Организация общественная, но влиятельная, власти к ней прислушиваются. В том же домике — кафе и прачечная-автомат. Кофейня венская, там работают два молодых немца из Вены.

Ёжусь. Холодновато. В России холодно, вот с этим ничего не поделаешь. На московских улицах не будет абрикосов, падающих с деревьев. У нас не будет калифорнийского вечного рая, мы не будем счастливы так, как счастлив любой бездельник на Гоа. Но вот ада у нас не будет. Никогда больше.

И я, наконец, выхожу на Берёзовую улицу — названную в честь парка, который расширен, прибран, освещён и засажен по краю берёзами.

Как же она при советских-то называлась? Ку-ку… ку-си… не…

Не, не помню.

 

Как говорится: "...статья системная, пиар приветствуется."